→ → Стокгольмский синдром: причины, симптомы, диагностика, лечение. Что такое стокгольмский синдром? Что такое стокгольмский синдром простыми словами

Стокгольмский синдром: причины, симптомы, диагностика, лечение. Что такое стокгольмский синдром? Что такое стокгольмский синдром простыми словами

Стокгольмский синдром - один их тех сложных и неадекватных ситуаций, которые достаточно редко встречаются в практической психопатологии. В этом случае жертвы становятся сочувственными к своим собственным похитителям, причем независимо от тяжести и формы негативного к себе отношения.

Это психологическое состояние, когда у похищенной жертвы развиваются положительные чувства, которые она начинают испытывать к лицу, которое лишило ее свободы. Название синдрома было формулировано криминалистом и психологом Нильсом Бейрротом. Как правило, активное проявление положительных эмоций у жертвы к своему истязателю возникает в момент, когда она чувствует, что агрессор проявляет элементы доброты и заботы к ней.

История стокгольмского синдрома

Это патологическое состояние получило свое название, благодаря печально известному ограблению банка в Стокгольме, Швеция. Ограбление произошло в банке Kreditbanken в 1973 году, двумя вооруженными мужчинами с фамилиями Олссон и Олофссон, которые продержали четырех сотрудников банка в качестве заложников, в течение шести дней. Когда спасательные попытки были успешно проведены в конце шестого дня, похищенные люди встали на сторону своих похитителей. Бывшие заложники активно пытались помешать попыткам спасения.

Даже после того, когда похитители сдались и были приговорены к лишению свободы, похитители пытались освободить их. Они собирали деньги для судебного разбирательства, пытались оформить залог и сберечь своих обидчиков от сурового приговора. Было также отмечено, что одна из пленниц тайно обручилась с одним из похитителей. Уникальный психологический феномен, основанный на положительных чувствах и эмоциях заложников к своим похитителям, был назван как «стокгольмский синдром».

Стокгольмский синдром - причины

Точная причина этого психологического состояния очень сложна. На протяжении многих лет, видные психиатры и криминологи пытались собрать воедино несколько факторов, которые могли бы пояснить столь странный случай. Как полагают, причины стокгольмского синдрома кроются в развитии особого состояния которое, как предполагается, появится, когда:

  • Заложники чувствуют, что их похититель делает им одолжение, принимая во внимание их жизнь и потребности.

Это сразу олицетворяет похитителя в более позитивном свете.

  • Жертвам позволяют реализовывать какие-то их желания.

Когда похитители обеспечивают своих жертв с хорошими условиями, заложники начинают видеть их в более выгодном свете. Как правило, агрессоры, обращаются со своими жертвами очень жестко, а жестокое поведение порождает ненависть. В момент несчастья заложники ожидают очень плохого к ним отношения, но, если вопреки своим ожиданиям, получают доброту и даже ласку, сразу меняют свои позиции и встают на сторону своих обидчиков.

  • Жертвы изолированы от внешнего мира.

Это создает условия, позволяющие увидеть точку зрения их похитителей. Они начинают понимать обстоятельства, которые могли заставить человека совершить преступление. В результате, они пытаются помочь своим похитителям и становятся сочувствующими им и их причинам.

  • Похищенные люди начинают развивать физическую или эмоциональную привязанность к агрессору.

Нахождение вместе в течение многих дней может поспособствовать развитию чувств между двумя представителями противоположного пола. Кроме того, они могут начать делиться между собой общими интересами, а в последствии даже испытать амурные чувства.

  • Похищенные люди развивают привычку радовать своих похитителей.

Во-первых, это необходимость. Похищенные вынуждены примкнуть к своим похитителям, чтобы избежать жесткого обращения или даже убийства. Но когда это становится привычкой, и явление может остаться даже в отсутствие силы, его вызывающей.

  • Похищенные разрабатывают своего рода зависимость от своих похитителей.

Это особенно актуально, когда у них нет семьи или близкого человека, к которому можно вернуться. Нет ничего хуже, когда дома ждем, в лучшем случае кот. В результате потерпевший чувствует себя беспомощным и нуждается в похитителе, поскольку в его соображении, это единственный человек, который провел с ним рядом самые страшные часы жизни. Это становится необходимостью, даже если есть угроза со стороны злодея.

Как и любое другое психологическое состояние, стокгольмский синдром имеет свои симптомы и признаки. Некоторая симптоматика проявляется наиболее часто и к ней относят:

  • Непоказное восхищение похитителями.
  • Сопротивление спасательной операции.
  • Защита агрессора.
  • Попытка угодить похитителям.
  • Отказ давать показания против своих обидчиков.
  • Отказ убежать от похитителей, если появляется такая возможность.

Известные случаи стокгольмского синдрома

История криминалистики помнит много случаев, когда стокгольмский синдром показывал свои признаки среди похищенных людей. Вот некоторые популярные случаи, когда симптомы расстройства просматривались наиболее сильно:

Наследница Патти Херст была похищена политическими террористами Симбионистской освободительной армии в 1974 году. Позже она стала членом группы, а также оказывала прямую помощь и поддержку в массовых налетах и банковских ограблениях.

В 1998 году, десятилетняя девочка Наташа Кампуш была похищена в Австрии. Домой она вернулась лишь в 2006 году, сбежав, когда ее похититель потерял бдительность. По ее собственному признанию, она была заперта в камере в течение восьми лет. Но описывая ситуация, она высказывалась о своем похитителе, как о прекрасном и добром человеке, который баловал ее больше, чем родители.

В 2003 году 15-летняя девушка по имени Элизабет Смарт была похищена самопровозглашенным священником, живущим в Солт-Лейк-Сити. Она вернулась домой после девяти месяцев заключения. Психологи говорят, что она могла бы давно сбежать, если бы ее не сдерживали любовные чувства к своему похитителю.

Стокгольмский синдром - лечение

Стокгольмский синдром, как правило, рассматривается как состояние, развивающееся по причине крайнего стресса и страха. Наиболее эффективным средством для избавления является консультирование с психиатрами, любовь и поддержка членов семьи. С таким отношением, которое должно обязательно перевесить положительные эмоции, которые испытывала жертва во время похищения, стокгольмский синдром может быть искоренен через достаточно короткое время.

Время на чтение: 3 мин

Стокгольмский синдром – это словосочетание описывает необычный психологический феномен, проявляющийся в неадекватном реагировании объекта нападения на своего обидчика. Иначе говоря, это бессознательная защитная связь, возникающая при травмирующем событии (похищении, угрозе насилия, захвате заложников) между захватчиком и обороняющейся стороной. Подобная связь может быть взаимной симпатией либо односторонней. Вследствие сильного эмоционального переживания у жертвы зарождается чувство сочувствия по направлению к агрессору. Они пытаются отыскать оправдание деяниям захватчиков. Нередко это приводит к перениманию заложником идей агрессора.

Что это такое

Описываемый феномен являет собой психологическое состояние, зарождающееся при переживании индивидом травмирующего прецедента быть заложником. Возникает он, когда у жертв просыпается симпатия в отношении захватчиков. Нередко заложники отождествляют себя с «оккупантами».

При длительном взаимодействии объектов атаки и нападающей стороны в психике и поведенческом реагировании заложников наблюдается переориентация, именуемая стокгольмским синдромом, который являет собой инструмент , формируемый бессознательно. При этом он часто осознается самой жертвой. Рассматриваемый синдром разворачивается на двух ярусах – психическом и поведенческом. На уровне психических процессов данный механизм реализуется при помощи , обеления преступника и его деяний, прощения. Это позволяет сберечь цельность «Я» в качестве структуры личности, включающей волю, любовь к собственной персоне и самоуважение. На поведенческом ярусе заложник проявляет принятие, покорность, оказание помощи захватчику, выполнение требований, приумножает шанс возникновения положительной реакции, проявляемой сокращением насильственных деяний, отказом от смертоубийства, готовностью к переговорам. Это повышает вероятность выживания, сохранения здоровья для объекта насилия.

Таким образом, простыми словами стокгольмский синдром является необычным психологическим феноменом, обозначающим возникновение у жертвы симпатии к ее мучителям.

Описываемое явление примечательно не только непонятной симпатией к агрессорам, возникающей у похищенных индивидов, но и их особым поведенческим реагированием – нередки случаи, когда жертвы собственноручно препятствуют собственному освобождению.

Научные деятели, исследовавшие анализируемый феномен, полагают, что данный синдром – это не парадокс психики, не расстройство в традиционном понимании, а нормальная реакция человеческого организма на серьезное травмирующее события.

Для зарождения этого феномена психики необходимо соблюдение следующих условий:

– наличие мучителя и жертвы;

– благожелательное отношение мучителя к пленнику;

– возникновение у похищенного субъекта особого настроя в отношении агрессора – оправдание и понимание его деяний;

– постепенное замещение страха у заложника привязанностью и состраданием, усиление таких эмоций по мере роста атмосферы риска, когда ни захватчик, ни его жертва не ощущают безопасность (совместное перенесение опасности роднит их).

Главная опасность рассматриваемого феномена заключается в трансформации поведенческого реагирования заложника. Жертва совершает действия, направленные против собственных интересов, например, препятствует правоохранительным органам задержать захватчиков. Известны прецеденты, когда при осуществлении антитеррористических мероприятий специальными подразделениями захваченные субъекты предупреждали агрессоров о появлении освободителей, нередко даже загораживали террориста собственным телом. В иных случаях, террористы могли скрываться среди потерпевших и их инкогнито никто не разоблачал. Как правило, подобное наваждение, именуемое стокгольмским синдромом, исчезает после лишения жизни террористами первой жертвы.

Причины возникновения

Ключевым условием формирования описываемого синдрома является наличие ситуации взаимодействия индивида либо группы субъектов с агрессорами, ограничивающими их свободу, способными содеять насилие. Противоречивое поведенческое реагирование жертвы проявляется при политических или криминальных террористических актах, военных операциях, похищении, семейной или религиозной диктатуре.

Гуманизация взаимодействия между агрессором и обороняющейся стороной обусловлена ниже перечисленными причинами.

Людям, подвергнутым физическому насилию, наблюдающим принуждение со стороны, присуще проявление человечного отношения. Боязнь смерти, увечий, боли делается стимулом, мотивирующим поведение.

Языковая преграда либо культурный барьер могут увеличивать вероятность зарождения данного синдрома или, наоборот, препятствовать формированию описываемой болезненной привязанности. Иная культура, речь, религия подсознательно воспринимаются заложниками в качестве оправдывающих факторов жестокости террористов.

Психологическая грамотность, выраженная в знании приемов выживания обоими участниками ситуации, приумножает гуманизацию отношения. Активно включаются механизмы психологического воздействия, направленные на выживание.

Анализируемый синдром чаще отмечается у коммуникативных субъектов, обладающих умением сопереживать. Дипломатическое взаимодействие часто меняет поступки захватчиков, повышая этим шансы на выживание у их заложников.

Продолжительность травмирующей ситуации также является условием зарождения этой пагубной связи. Стокгольмский синдром зарождается в течение пары суток с момента активных действий захватчика. Длительное взаимодействие дает возможность лучше узнать мучителя, постигнуть причины насильственных деяний и оправдать их.

Выделяют такие симптомы стокгольмского синдрома, как:

– непритворное восхищение захватчиками;

– сопротивление спасательным мероприятиям;

– защита похитителя;

– стремление угодить преступникам;

– несогласие на дачу показаний, направленных против террористов;

– отказ сбежать от мучителей при появлении такого шанса.

Рассматриваемая роковая зависимость зарождается, когда объект атаки не обладает средствами дабы защитить себя, он занимает инертную позицию. Поведение похитителя обусловлено определенной целью, вследствие чего зачастую воплощается в соответствии с намеченным планом либо согласно привычному сценарию, результат которого зависит именно от мучения, угнетения, принижения заложников.

Желание гуманизировать взаимоотношения обнаруживается в попытках жертвы установить плодотворный контакт. Поэтому такой субъект начинает оказывать медицинскую либо бытовую помощь захватчику, инициировать беседу личного характера, например, на тему семейных взаимоотношений, причин, побудивших стать на преступную стезю.

История происхождения термина

Творцом данного термина считается криминалист Н. Бейерт. Он оказывал помощь в освобождении четверых банковских работников в 1973 году, захваченных сбежавшим заключенным в городе Стокгольм. Пять дней заключения конторских служащих послужили посылом для возникновения данного термина, обозначающего психологический феномен роковых взаимоотношений объекта атаки и агрессора.

После описанного случая все симпатии потерпевших к их мучителям относят к проявлениям данного синдрома.

Летом 73-го года беглый уголовник Ульссон захватил Стокгольмский банк. Захват он совершил самостоятельно, ранив одного охранника. В его владении оказались три служащих женского пола и один мужчина. Требование Ульссона было доставить в банк соседа по каземату Олофссона. При этом сами жертвы звонили действующему премьер-министру с требованием выполнить поставленное преступником условие.

Между злоумышленниками и потерпевшими довольно быстро завязалось общение. Они делились личными подробностями насущного бытия. Когда одна из служащих замерзла, Олофссон поделился с ней собственной курткой. Он утешал другую работницу, занятую безуспешными попытками дозвониться близким.

По прошествии нескольких суток правоохранительные органы в потолке проделали отверстие, сфотографировав Олофссона и захваченных граждан. Ульссон заметил эти действия, пригрозив лишить жизни работников банка при совершении газовой атаки.

На пятые сутки полисмены провели газовую атаку, вследствие которой злоумышленники решили сдаться. Захваченные служащие были вызволены. Освобожденные заложники сообщили, что захватчики их не страшили, они опасались полицейского штурма.

Инструмент защиты психики, именуемый после описанных выше событий стокгольмским синдромом, базируется на зарождении надежды захваченного субъекта, что при условии беспрекословного выполнения требований преступников, они проявят снисхождение. Вследствие этого, пленники стремятся демонстрировать, дабы проще было мириться с возникшим положением, они стараются логически оправдать деяния захватчиков, спровоцировать у них одобрение.

Бытовой стокгольмский синдром

Анализируемый феномен также может реализовываться и на бытовом уровне, являясь второй наиболее распространённой разновидностью описываемого синдрома. Появляется он обычно в доминантных семейных взаимоотношениях. Когда внутри ячейки общества один партнер совершает неподобающие деяния в отношении второго (постоянное унижение, насмешки, издевки, насилие), зарождается стокгольмский синдром. Невзирая на страдания по причине издевательств, объект нападок привыкает к неизменным унижениям и постепенно начинает оправдывать поступки любимого.

Часто подобную ситуацию можно встретить в семьях, где супруг страдает чрезмерными алкогольными возлияниями, вследствие чего регулярно избивает благоверную. Супруга, в свой черед, неистово защищает садиста, мотивируя его деяния тем, что у него временные трудности, он устал. Нередко такие барышни могут даже отыскивать причину насилия в собственной персоне. Ведь благоверный унижает и поколачивает супругу лишь потому, что борщ слегка пересолен, а свинина жирновата.

Особенность проявления данной вариации синдрома обнаруживается в том, что потерпевшая сторона не просто защищает своего мучителя, но и в последующем скучает по тирану при разрыве взаимоотношений.

Этот феномен объясняется включением защитного механизма, основывающегося на смирении и принятии существующего положения при невозможности устранить фактор, причиняющий боль.

Если индивид, подвергающийся насилию, сразу не покидает своего мучителя, например, вследствие отсутствия такой возможности, не разрывает всяческий контакт с ним, то психика пытается отыскать иные варианты спасения. Если избежать стрессовой ситуации не удалось, значит, придется научиться сосуществовать и ладить с тираном, причиняющим боль. Вследствие этого жертва постепенно начинает узнавать причины поступков собственного мучителя. Она интересуется, старается понять тирана, проникается сочувствием к палачу. После чего даже предельно иррациональное делается рациональным. Посторонний субъект вряд ли уразумеет, почему страдалец не покинет дом, где его унижают, издеваются над ним. Все просто, жертва прониклась сочувствием к истязателю, пониманием, вследствие чего стремится его спасти, обелить, помочь.

Лечение стокгольмского синдрома преимущественно заключается в психотерапевтической помощи. При легком течении описываемого явления применяются методы смысловой трансформации установок и убеждения. Психотерапевт поясняет механизмы, обуславливающие возникновение приспособительного поведенческого реагирования, рассказывает о неразумности подобного отношения.

Успешно применяются когнитивно-поведенческая психотерапевтическая методика (изменяются представления о мучителе в сочетании с выработкой и последующим внедрением поведенческих , позволяющих оставить позицию жертвы) и психодрама (направлена на восстановление критического отношения пострадавшего к собственному поведенческому реагированию и к деяниям похитителя).

Примеры из жизни

Наиболее известным прецедентом стал виновник возникновения рассматриваемого термина – захват банковских служащих в городе Стокгольм.

Не менее знаменито еще одно происшествие, связанное с похищением в 74-м году радикально настроенными террористами наследницы газетного капиталиста Патрисии Херст. Описываемый случай знаменит тем, что после освобождения Патрисия вступила в ряды, ответственного за ее похищение, леворадикального партизанского формирования. Кроме того жертва стокгольмского синдрома даже участвовала в банковских ограблениях совместно с «коллегами» по организации.

Еще одним выдающимся эпизодом является захват Наташи Кампуш. Десятилетнюю девочку похитил бывший техник В. Приклопиль и удерживал насильно более восьми лет. Благодаря удачному стечению обстоятельств заложнице удалось сбежать, после чего Приклопиль, преследуемый полицией, совершил суицид. Наташа призналась, что сочувствовала собственному мучителю и расстроилась от известия о его кончине. Помимо того она описывала своего истязателя, как отзывчивого и хорошего человека, рассказывала, что он холил ее больше, нежели родители.

Известным случаем, вошедшим в анналы криминалистики, является захват самопровозглашенным священником пятнадцатилетней Элизабет Смарт. Похищенная девушка возвратилась домой спустя 9 месяцев заточения. Психологи утверждают, что у жертвы было множество шансов сбежать, которыми она не воспользовалась по причине влюбленности в похитителя.

Одиннадцатилетняя Джейси была поймана супружеской парой Гарридо, когда направлялась к школьному автобусу. Эта пара удерживала ребенка в течение восемнадцати лет. В четырнадцатилетнем возрасте Джейси Дьюгард родила от истязателя дочь, по прошествии трех лет – еще одну. После ареста четы маньяков, девушка пыталась сокрыть преступление, утаивала собственное имя, придумывала легенды, объясняющие происхождение дочерей.

Спикер Медико-психологического центра «ПсихоМед»

Стокгольмский синдром - психологическое состояние , возникающее при захвате заложников, когда заложники начинают симпатизировать и даже сочувствовать своим захватчикам или отождествлять себя с ними. Если террористов удаётся схватить, то бывшие заложники, подверженные стокгольмскому синдрому, могут активно интересоваться их дальнейшей судьбой, просить о смягчении приговора, посещать в местах заключения и т. д.

Авторство термина приписывают криминалисту Нильсу Биджероту (Nils Bejerot), который ввёл его во время анализа ситуации, возникшей в Стокгольме во время захвата заложников в августе 1973 года. Тогда два рецидивиста захватили в банке четырех заложников, мужчину и трех женщин, и в течение шести дней угрожали их жизни, однако время от времени давали им кое-какие поблажки. Драма эта в общей сложности продлилась пять дней, и все это время жизнь захваченных заложников висела на волоске.

Но в момент их освобождения случилось нечто неожиданное: жертвы встали на сторону преступников, пытаясь помешать пришедшим спасать их полицейским. А позже, когда конфликт благополучно разрешился и преступники были посажены за решетку, бывшие их жертвы стали просить для них амнистии. Они посещали их в тюрьме, а одна из захваченных в заложницы женщин даже развелась со своим мужем, дабы поклясться в любви и верности тому, кто пять суток держал у ее виска пистолет.

​​​​​​​​​​​​​​Впоследствии две женщины из числа заложников обручились с бывшими похитителями.

Характерный набор признаков Стокгольмского синдрома следующий:

  • Пленники начинают отождествлять себя с захватчиками. По крайней мере, сначала это защитный механизм, зачастую основанный на неосознанной идее, что преступник не будет вредить жертве, если действия будут совместными и положительно восприниматься. Пленник практически искренне старается заполучить покровительство захватчика.
  • Жертва часто понимает, что меры, принятые её потенциальными спасателями, вероятно, нанесут ей вред. Попытки спасения могут перевернуть ситуацию, вместо терпимой она станет смертельно опасной. Если заложник не получит пулю от освободителей, возможно, то же самое ему достанется от захватчика.
  • Долгое пребывание в плену приводит к тому, что жертва узнаёт преступника, как человека. Становятся известны его проблемы и устремления. Это особенно хорошо срабатывает в политических или идеологических ситуациях, когда пленник узнаёт точку зрения захватчика, его обиды на власть. Тогда жертва может подумать, что позиция преступника - единственно верная.
  • Пленник эмоционально дистанцируется от ситуации, думает, что с ним этого не могло произойти, что всё это сон. Он может попытаться забыть ситуацию, принимая участие в бесполезной, но занимающей время "тяжёлой работе". В зависимости от степени отождествления себя с захватчиком жертва может посчитать, что потенциальные спасатели и их настойчивость действительно виноваты в том, что происходит.

«Стокгольмский синдром» усиливается в том случае, если группу заложников разделили на отдельные подгруппы, не имеющие возможности общаться друг с другом.

По материалам книги Л.Г. Почебут
«Социальная психология толпы» (С-Пб, 2004).

Стокгольмский синдром - психологическое состояние, возникающее при захвате заложников, когда заложники начинают симпатизировать захватчикам или даже отождествлять себя с ними.

Авторство термина «стокгольмский синдром» приписывают криминалисту Нильсу Биджероту (Nils Bejerot), который ввел во время анализа ситуации, возникшей в Стокгольме во время захвата заложников в августе 1973 года.

При долгом взаимодействии заложников и террористов в поведении и психике заложников происходит переориентация. Появляется так называемый «Стокгольмский синдром» . Впервые он был обнаружен в столице Швеции. Ситуация сложилась следующим образом. Два рецидивиста в финансовом банке захватили четырех заложников - мужчину и трех женщин. В течение шести дней бандиты угрожали их жизни, но время от времени давали кое-какие поблажки. В результате жертвы захвата стали оказывать сопротивление попыткам правительства освободить их и защищать своих захватчиков. Впоследствии во время суда над бандитами освобожденные заложники выступали в роли защитников бандитов, а две женщины обручились с бывшими похитителями. Такая странная привязанность жертв к террористам возникает при условии, когда заложникам не причиняется физического вреда, но на них оказывается моральное давление. Например, в ходе захвата отрядом Басаева больницы в Буденновске заложники, несколько дней пролежавшие на полу больницы, просили власти не начинать штурма, а выполнить требования террористов.

«Стокгольмский синдром» усиливается в том случае, если группу заложников разделили на отдельные подгруппы, не имеющие возможности общаться друг с другом.

Своеобразная ситуация, провоцирующая «Стокгольмский синдром», многократно описана в литературе, отражена в художественных фильмах. Впервые психологическая привязанность заложника к своему сторожу представлена в кинофильме по повести Лавренева «Сорок первый». Затем во французском фильме «Беглецы» с участием известных актеров Жерара Депардье и Пьера Ришара показано возникновение нежной дружбы между неудавшимся террористом (герой Ришара) и бывшим бандитом, ставшим его заложником (герой Депардье). В знаменитом американском фильме «Крепкий орешек» с участием Брюса Уиллиса ситуация последствий «Стокгольмского синдрома» обыгрывается более драматично. Один из заложников проявил солидарность с террористами, предал своих товарищей, выдал жену сотрудника полиции (героя Уиллиса). После этого он был хладнокровно застрелен террористами. Этот пример показывает нам, насколько рискованным является общение заложников с террористами.

Психологический механизм стокгольмского синдрома состоит в том, что в условиях полной физической зависимости от агрессивно настроенного террориста человек начинает толковать любые его действия в свою пользу. Известны случаи, когда жертва и захватчики месяцами находились вместе, ожидая выполнения требований террориста. Если никакого вреда жертве не причиняется, то в процессе адаптации к данной ситуации некоторые люди, почувствовав потенциальную неспособность захватчиков причинить им вред, начинают их провоцировать. Однако любые высказывания о слабости террористов, угрозы отмщения, неминуемого разоблачения и привлечения к уголовной ответственности могут оказаться очень опасными и привести к непоправимым последствиям.

Наиболее ярко «Стокгольмский синдром» проявился во время захвата террористами посольства Японии в Перу. В резиденции японского посла в Лиме, столице Перу, 17 декабря 1998 года проходил пышный прием по случаю дня рождения императора Японии Акохито. Террористы, появившиеся в виде официантов с подносами в руках, захватили резиденцию посла вместе с 500 гостями. Террористы являлись членами перуанской экстремистской группировки «Революционное движение имени Тупака Амара». Это был самый крупный за всю историю захват такого большого числа высокопоставленных заложников из разных стран мира, неприкосновенность которых установлена международными актами. Террористы требовали, чтобы власти освободили около 500 их сторонников, находящихся в тюрьмах.

Сразу после захвата президента Перу Альберто Фухимори стали обвинять в том, что он не обеспечил надежной охраны посольства. Лидеры западных стран, чьи граждане оказались в числе заложников, оказывали на него давление и требовали, чтобы безопасность заложников была приоритетной целью при их освобождении. Но ни о каком штурме посольства, ни о каких других силовых мерах освобождения заложников речи не шло. Спустя сутки после захвата резиденции террористы освободили 10 узников - послов Германии, Канады, Греции, советника по культуре посольства Франции. Террористы договорились с дипломатами, что те станут посредниками на переговорах между ними и президентом А. Фухимори. Президент мог либо подключиться к переговорам с террористами, на чем те настаивали, либо пытаться освободить заложников силой. Но штурм посольства не гарантировал сохранения жизни заложников.

Через две недели террористы освободили 220 заложников, сократив число своих пленников, чтобы их легче было контролировать. Освобожденные заложники своим поведением озадачили перуанские власти. Они выступали с неожиданными заявлениями о правоте и справедливости борьбы террористов. Находясь долгое время в плену, они стали испытывать одновременно и симпатию к своим захватчикам, и ненависть и страх по отношению к тем, кто попытается насильственным способом их освободить.

По мнению перуанских властей, главарь террористов Нестор Картолини, бывший текстильный рабочий, был исключительно жестоким и хладнокровным фанатиком. С именем Картолини была связана целая серия похищений крупных перуанских предпринимателей, от которых революционер требовал денег и других ценностей под угрозой смерти. Однако на заложников он произвел совершенно иное впечатление. Крупный канадский бизнесмен Кьеран Мэткелф сказал после своего освобождения, что Нестор Картолини - вежливый и образованный человек, преданный своему делу.

Захват заложников продолжался четыре месяца. Положение заложников стало ухудшаться. Некоторые заложники приняли решение вырваться на свободу своими силами. И только А. Фухимори, для которого пойти на поводу у террористов и освободить их соратников из тюрьмы было решительно неприемлемо, казалось, бездействовал. В стране его популярность упала крайне низко. Бездействие президента возмущало мировое сообщество. Никто не знал, что группа специально подготовленных людей рыла под посольством тоннель. По совету освобожденных ранее заложников штурм посольства начался во время футбольного матча, который в определенное время суток вели между собой террористы. Группа захвата просидела в потайном тоннеле около двух суток. Когда начался штурм, то вся операция заняла 16 минут. Все террористы во время штурма были уничтожены, все заложники - освобождены.

Синдром заложника - это серьезное шоковое состояние изменения сознания человека. Заложники боятся штурма здания и насильственной операции властей по их освобождению больше, чем угроз террористов. Они знают: террористы хорошо понимают, что до тех пор, пока живы заложники, живы и сами террористы. Заложники занимают пассивную позицию, у них нет никаких средств самозащиты ни против террористов, ни в случае штурма. Единственной защитой для них может быть терпимое отношение со стороны террористов. Антитеррористическая акция по освобождению заложников представляет для них более серьезную опасность, чем даже для террористов, которые имеют возможность обороняться. Поэтому заложники психологически привязываются к террористам. Для того чтобы исключить когнитивный диссонанс между знанием о том, что террористы - опасные преступники, действия которых грозят им смертью, и знанием о том, что единственным способом сохранить свою жизнь является проявление солидарности с террористами, заложники выбирают ситуационную каузальную атрибуцию . Они оправдывают свою привязанность к террористам желанием сохранить свою жизнь в данной экстремальной ситуации.

Такое поведение заложников во время антитеррористической операции очень опасно. Известны случаи, когда заложник, увидев спецназовца, криком предупреждал террористов о его появлении и даже заслонял террориста своим телом. Террорист даже спрятался среди заложников, никто его не разоблачил. Преступник вовсе не отвечает взаимностью на чувства заложников. Они являются для него не живыми людьми, а средством достижения своей цели. Заложники же, напротив, надеются на его сочувствие. Как правило, «Стокгольмский синдром» проходит после того, как террористы убивают первого заложника.

Явление, которое было названо «стокгольмским синдромом» в связи с известными событиями в Стокгольме в августе 1973, действительно принято считать парадоксальным, а возникающую у некоторых заложников привязанность к похитителям - иррациональной. Что же происходит на самом деле?

СТОКГОЛЬМСКИЙ СИНДРОМ - парадоксальная реакция привязанности и симпатии,

возникающая у жертвы по отношению к агрессору.

Явление, которое шведский криминалист Нильс Бейерот в связи с известными событиями в Стокгольме в августе 1973 года назвал «стокгольмским синдромом», действительно принято считать парадоксальным, а возникающую у некоторых заложников привязанность к похитителям - иррациональной. На первый взгляд, так оно и есть, ведь мы внешне наблюдаем ситуацию, когда человек эмоционально привязывается к тому, кого (по всем правилам здравого смысла) он должен ненавидеть. В этом и заключается так называемый психологический парадокс, который на самом деле таковым не является, а представляет собой вполне естественный способ адаптации к экстремальным условиям людей с определенным набором векторов. О них пойдет речь далее после короткого описания событий, которые и дали название «стокгольмский синдром» этому феномену.

Стокгольм, 1973 год

23 августа 1973 года некий Ян Улссон, бывший заключенный, ворвался с оружием в банк Kreditbanken в Стокгольме и взял в заложники работников банка - трех женщин и мужчину, а также одного клиента банка. При попытке двух полицейских штурмовать банк Улссон ранил одного из них, а второго тоже взял в заложники, но вскоре отпустил вместе с клиентом. По требованию Улссона в помещение банка из тюрьмы был доставлен его друг-сокамерник Кларк Улофссон.

Выдвинув свои требования к властям, Улссон и Улофссон закрылись вместе с четырьмя пленными в помещении бронированного хранилища банка площадью 3 х 14 м, где удерживали их в течение шести дней. Для заложников эти дни были очень тяжелыми. Сначала они были вынуждены стоять с петлей на шее, которая душила их при попытке сесть. Два дня заложники не ели. Улссон постоянно грозил их убить.

Но вскоре, на удивление полиции, у заложников возникла непонятная привязанность к похитителям. Пленный менеджер банка Свен Сефстрем после освобождения заложников отзывался об Улссоне и Улофссоне как об очень хороших людях, а во время освобождения вместе со всеми пытался их защищать. Одна из заложниц, Бригита Лунберг, имея возможность убежать из захваченного здания, предпочла остаться. Другая заложница, Кристина Энмарк, на четвертый день по телефону сообщила полиции, что хочет уехать вместе с похитителями, поскольку они очень сдружились. Позже две женщины рассказали о том, что добровольно вступали с преступниками в интимные связи, а после освобождения из плена и вовсе обручились с ними, даже не дождавшись их выхода из тюрьмы (одна из девушек была замужем и развелась с мужем). Хотя дальнейшего развития эти необычные отношения так и не получили, но Улофссон после выхода из тюрьмы еще долго дружил с женщинами и их семьями.

При рассмотрении этого случая с точки зрения системно-векторной психологии сразу же бросается в глаза описание внешности заложников:

Бригита Лунберг - эффектная светловолосая красавица;

Кристина Энмарк - энергичная, жизнерадостная брюнетка;

Элизабет Ольдгрен - миниатюрная блондинка, скромная и застенчивая;

Свен Сефстрем - менеджер банка, уверенный в себе, высокий, красивый холостяк.

Первые две девушки, которые, собственно, и влюбились на короткое время в своих мучителей, явно . То же можно сказать о менеджере банка Свене Сефстреме и, скорее всего, о третьей служащей, Элизабет Ольдгрен.

Захватчики Ян Уллсон и Кларк Улофссон, несомненно, звуковики, о чем говорит их поведение во время захвата, биографии, внешность. Исходя из этого, легко понять то, почему столь теплое отношение захваченных к захватчикам сформировалось так быстро и было таким сильным. , как патрица и матрица, дополняющие друг друга, при этом бессознательно тянется к звуковику одинаковой с собой развитости, как к «старшему брату» по квартели. слышит ночью, когда зрительник не видит - такова в образном выражении основа их взаимоотношений.

Заложник со зрительным вектором (даже развитый) способен провалиться от сильного стресса в и по равенству внутренних состояний может бессознательно тянуться к травмированному . Если же агрессором является более развитый, идейный звуковик, то зрительник как бы подтягивается к его уровню развития и на этом уровне начинает с ним взаимодействовать (например, перенимая его идеи, считая их своими). По этой причине самые яркие проявления стокгольмского синдрома встречаются именно во время политических терактов, которые, как правило, не совершает никто, кроме идейных звуковиков либо звуковиков-психопатов.

При этом данный фактор комплементарности векторов хоть и имел место во время событий в Стокгольме, но стал лишь катализатором, а не основной причиной возникшей симпатии зрительных жертв к своим звуковым захватчикам. Основная причина - в наличии кожно-зрительных связок векторов у жертв, что, как уже было сказано, обуславливает определенный способ их адаптации к сверхстрессовым условиям - через создание эмоциональной связи.

Кожно-зрительная женщина

Женщины с кожно-зрительной связкой векторов в первобытные времена выполняли видовую роль дневных охранниц. Они были единственными женщинами, которые шли на охоту вместе с мужчинами. Их задача заключалась в том, чтобы вовремя заметить опасность и предупредить о ней остальных. Так, пугаясь хищника, кожно-зрительная женщина испытывала сильнейший страх смерти и источала феромоны страха. Неосознанно почувствовав этот запах, ее соплеменники тут же пускались в бегство. Если же она поздно замечала хищника, то из-за своего сильного запаха первой попадала в его лапы. Так было на охоте. А в первобытной пещере стая в определенных случаях могла .

Как нам известно из системно-векторной психологии, ранние жизненные сценарии являются фундаментальными в нашем поведении. Это значит, что они никуда не исчезают в процессе развития, а становятся основой для нового его витка. Так же постепенно развивался из состояния страха в состояние любви и зрительный вектор в лице кожно-зрительной женщины. В военных и охотничьих походах, наблюдая за увечьями и смертями мужчин, она постепенно училась смещать угнетающий ее страх за собственную жизнь на них, превращать его в сострадание к раненым и умершим и таким образом чувствовать уже не страх, а сострадание и любовь. Одновременно с этим, как и любая другая женщина (особенно с кожным вектором), она стремилась получить от мужчин защиту и обеспечение, взамен давая им возможность случаться с собой. Эти две составляющие и легли в основу того, что называется сегодня сексом, создательницей которого является именно кожно-зрительная женщина. Секс отличается от простой животной случки наличием эмоциональной связи между мужчиной и женщиной. У людей, в отличие от животных, он сопровождается сильными эмоциями.

В более поздние, исторические времена, когда видовая роль дневных охранниц стаи была уже не нужна, кожно-зрительные женщины продолжали ходить вместе с мужчинами на войну уже в качестве медсестер, где проявляли свою способность к состраданию в намного большей мере и уже без вступления в интимные связи для обеспечения своей безопасности. Наоборот, в истории есть множество фактов самопожертвования таких женщин, что свидетельствует о намного более высоком их развитии в своем зрительном векторе по сравнению с доисторическими кожно-зрительными самками. Эти женщины уже были способны не просто на эмоциональную связь, а и на высокие чувства, на любовь.

Развитие отношений кожно-зрительной жертвы и агрессора

Естественно, что для любого человека внезапная и реальная опасность его жизни - . А сверхстресс, как это известно в системно-векторной психологии, способен сбросить в ранние архетипичные программы даже человека, максимально развитого в своих векторах, откуда ему придется заново выкарабкиваться «наверх». В том числе это касается кожного и зрительного векторов.

В кожном векторе первая реакция на появление людей, размахивающих оружием, - сильная потеря ощущения равновесия с внешней средой, в зрительном - дикий страх за собственную жизнь. На этой стадии кожно-зрительная женщина не способна ни на что, кроме демонстрации подчинения и громадного выброса в воздух феромонов страха, что лишь разъяряет агрессора и не дает жертве никакой особой уверенности в сохранении ее жизни.

Но далее жертва начинает бессознательно искать возможности для того, чтобы прийти в какой-то баланс с внешней средой, и здесь ей не на что полагаться, кроме как на свои врожденные психические свойства (векторы). Она проявляет гибкость и адаптивность в кожном векторе, а также бессознательно выстраивает с агрессором зрительную эмоциональную связь, проявляя к нему сочувствие, при этом цепляясь за самые невероятные и надуманные подтверждения того, что агрессор «хороший», приводя множество рациональных объяснений, почему это так («он жесткий, но справедливый», «борется за правое дело», «жизнь вынудила его таким стать» и т. д.). Одновременно она ищет у него защиты как у мужчины. То есть действует в соответствии с ранним сценарием кожно-зрительной самки.

В необычных условиях формируется, соответственно, необычная мысль, обеспечивающая желание сохранить себя.

И даже после того, как стрессовая ситуация исчерпает себя, эти эмоции остаются, поскольку дают недавней жертве чувство зрительной радости, которое ей (бессознательно) не хочется менять на ненависть к человеку, причинившему ей столько бед. Таким образом, о преступнике даже по прошествии многих лет вспоминают как о «хорошем человеке».

Другие примеры

17 декабря 1998 года посольство Японии в Перу было захвачено террористами во время приема гостей по случаю дня рождения императора Японии. Террористы, представители экстремистской организации «Революционное движение имени Тупака Амара», взяли в плен 500 высокопоставленных гостей, прибывших на прием, и потребовали выпустить из тюрем около 500 своих сторонников.

Через две недели в целях облегчения контроля над заложниками половину из них освободили. На всеобщее удивление, освобожденные заложники начали выступать с публичными заявлениями о том, что террористы правы, а их требования справедливы. Более того, они рассказали, что, будучи в плену, не только симпатизировали террористам, но ненавидели и боялись тех, кто мог пойти на штурм здания. О звуковом Несторе Картоллини, главаре террористов, также отзывались очень тепло. Бизнесмен из Канады Кьеран Мэткелф после того, как его освободили, говорил, что Картоллини «вежливый и образованный человек, преданный своему делу» (вежливый , образованный - вербальные ключевики, выдающие у Мэткелфа зрительный вектор; преданный своему делу - кожный ключевик, естественно - какой бизнесмен не обладает кожным вектором?).

Еще один случай произошел в Австрии. Молодая девушка Наташа Мария Кампуш в 1998 году была похищена неким Вольфгангом Приклопилем, который посадил ее в свой подвал и продержал там 8 лет. Имея не одну возможность сбежать, она все же предпочитала остаться. Первая же попытка ее побега была удачной. Приклопиль, не пожелав попасть в тюрьму за совершенное преступление, покончил с собой, а Наташа потом в многочисленных интервью отзывалась о нем очень тепло, говорила, что он был очень добр по отношению к ней и она будет за него молиться.

Наташа не решалась сбежать, поскольку за годы изоляции все зрительное (эмоциональное) и кожное (мазохистское) наполнение ее векторов сосредоточивалось на единственном человеке, с которым она контактировала.

Заключение

Естественно, все описанные психические процессы - глубоко бессознательны. Ни одна из жертв не понимает настоящих мотивов собственного поведения, реализует свои поведенческие программы неосознанно, повинуясь внезапно возникающим из глубины подсознания алгоритмам действий. Естественное внутреннее устремление человека ощущать безопасность и защищенность пытается взять свое в любых, даже самых жестких условиях, и использует для этого любые ресурсы (в том числе и того, кто эти жесткие условия создает). Использует, ни о чем нас не спрашивая и почти никак не согласовывая это с нашим здравым смыслом. Нужно ли говорить о том, что такие бессознательные программы поведения далеко не всегда работают эффективно в нестандартных условиях, как, например, тот же захват заложников или похищение (как в истории с Наташей Кампуш, потерявшей 8 лет жизни из-за неспособности отказаться от эмоциональной привязанности к своему мучителю).

Известно множество случаев, когда заложники, первыми увидев штурмующих здание полицейских, предупреждали террористов об опасности и даже заслоняли их своим телом. Часто террористы прятались среди заложников, и никто их не выдавал. При этом такая самоотверженность, как правило, односторонняя: захватчик, в большинстве случаев не имеющий сколько-нибудь развитого зрительного вектора, не чувствует того же по отношению к захваченному, а просто использует его для достижения своих целей.

Корректор: Наталья Коновалова

Статья написана по материалам тренинга «Системно-векторная психология »

 

 
Это интересно: